Вот некоторая другая организация в поисках евреев усердно рыскала по чердакам и подвалам. А надо просто методы знать.
Меня это каждый раз поражает. Но еще больше меня поражает тот факт, что многие люди действительно едят орехи. Я это видела сама, несколько раз. Вполне милые, здравомыслящие люди, я бы никогда ничего такого за ними не заподозрила.
Люди! Милые, здравомыслящие люди! Посмотрите на орех! Скажите мне, он выглядит, как еда? Нет, не выглядит. Он не выглядит, как еда, он выглядит, как неприятный твердый предмет, вполне годный для того, чтобы кидать им в спящего кота или, скажем, в постового. Сравните свои ощущения при виде ореха с ощущениями при виде, например, нежной куриной котлетки. Нежная куриная котлетка - это еда. А орех - это компромисс между камнем и сливой, при помощи которого Господь демонстрирует нам, что для него нет границы между миром органическим и неорганическим, как нет границы между миром горним и дольним. Не ешьте Господне Учебное Пособие, это неприлично, как в школе парту грызть. А если вы атеист-эволюционист и не признаете всякого такого, - тем паче не ешьте орех. Не для того ваши предки мучительно слезали с дерева, чтобы вы своими выродившимися зубами кололи орехи. Они от такого поведения, небось, переворачиваются в местах археологических раскопок.
Еда должна быть теплой, мягкой и гомогенной. Тест на съедобность того или иного объекта проводится при помощи ложки. То, что нельзя съесть ложкой - не еда. Не знаю, у кого как обстоят дела, - но моя, например, жизнь достаточна трудна и без того, чтобы бороться с мозговой костью за мозг. Хорошо, я согласна, мозг принадлежит ей. Зачем мне лишние десять грамм мозга? Я и свои-то полкило не могу эффективно задействовать. Я не желаю добывать добывать мясо из липкого клавесина, который называют "ребрышки барбекю". И вот это волосатое, твердое, с пластмассовым запахом, которое нужно ковырять хромированной отверткой за 128 USD, чтобы иметь честь вылить себе на штаны четверть стакана сладкой воды, я тоже отказываюсь ковырять. Равно как отказываюсь препарировать гигантскую шипастую шишку ради каких-то волокнистых кружочков. Есть ананас при том, что в мире существует сгущеное молоко, - это как вести с собой в бордель шестнадцатилетнюю ирландскую католичку и там ее натужно домогаться.
Нет, не то чтобы я была против орехов, как таковых. Приносите орехи, у меня кошка спит двадцать три часа в сутки и под окнами пост ГАИ. Но зачем же взрослому человеку вот это вот в рот тянуть? В него и так лезет что попало.
Рыбок я трогала в возрасте примерно семи лет. Рыбки эти принадлежали моему двоюродному брату Игорю, обладателю небольшого аквариума. Я никогда не разбиралась в рыбках, но по мне так они были похожи на мелкую, на один зуб, селедку: сантиметра три, что ли, длиной, причем одна, как сейчас помню, была кривенькая, вроде Квазимодо или профессиональной вышивальщицы. Вот ее-то я и пожалела: вынула сачком из аквариума, положила на ладонь и погладила. Это было примерно как погладить мелкую, на один зуб, селедку. Рыбка была холодная и от холода дрожала очень крупной дрожью. Я ее согрела, она заснула, и я положила ее назад, в аквариум. Она очень мило дремала на дне, среди извилистых водорослей, а я вытерла руки о красный комбинезон и мама два дня не могла понять, откуда пахнет рыбой.
Игуану я трогала последний раз при тяжелых для нас обеих обстоятельствах. Живая игуана на ощупь очень хороша, точь-в-точь дорогая дамская сумочка в теплом помещении, а неживая на ощупь как мертвая ящерица, ничего особенного.
Одиннадцать человек мышей надо трогать так (если, конечно, вы хотите получить сильное тактильное переживание): открыл клетку, закрыл глаза, сунул руку и замер. Дальше они все делают сами, а ты стоишь с чувством, что вот - зима, шуба, руки мерзнут, ты сунул руку подмышку - а там что-то копошится и ссыт. Трудно только первые три секунды. Потом, к сожалению, привыкаешь: ну, шуба, ну, ссыт. Если есть желание прочувствовать мышь полнее, надо лечь и посадить ее себе на голый живот: у нее холодные ноги, чего как-то не ждешь от такого уютного существа (впрочем, распространяется на многих). Для окончательного тактильного понимания мыши можно проделать небольшое упражнение, а именно - дождаться момента, когда мышь зевнет, и сунуть ей в пасть первую фалангу мизинца. Ощущение истерически смешное - как когда суешь палец в пасть восточной овчарке, только малюсенькой-малюсенькой*: что, тварь, съела? Ха-ха! Тут как раз глаза закрывать не надо: выражение, возникающее на морде у мыши, - важная составляющая позитивного переживания.
Лысые собачки, как известно, бывают трех, что ли, пород: мексиканская, китайская и еще какая-то бедняжка. Кого-то из них я трогала, - похоже на полуживую игуану, неинтересно. Гораздо интереснее трогать обычную болонку, если она обрита налысо. Это соседский мальчик Арик решил свою толстую доходяжку спасти от жары тяжелым израильским летом. Они со старшим братом зафиксировали ее и побрили целиком, включая уши, - причем не машинкой, а нормальной такой безопасной бритвой. Наощупь это было очень, очень страшно. Это наощупь было против всех законов Божьих и человеческих, а на вид это было ярко-розовым с белыми клочьями. Верно, умирающий от чумы чувствует себя так, как чувствовала себя эта бедная собачка: жалеют тебя все до смерти, а погладить - неееет. Я потрогала ее не по своей воле, а потому, что Арик ею в меня кинул, а я в ужасе попыталась ее отбить.
Бывшая корова провела со мной ночь, причем я была сверху. Утром она обнаружилась под спальником фактически в полном составе. Наощупь - как кость в супе, но без мяса, без мозга и без супа.
Чье-то ухо я трогала в состоянии сильного опьянения, не приходя в себя, на вечеринке из примерно тридцати человек в каком-то загородном доме. Я легла спать в небольшой комнатке и твердо помню, как трогала чье-то ухо. Во сне у меня хватило сообразительности предположить, что оно не человеческое (потому что тонкое и гнется в разные стороны), не птичье (потому что у птиц нет ушей), и не мое (потому что мои уши были где-то выше, в районе тумбочки, там, где кончается подушка и начинается неведомое). Ухо лезло мне в нос (ощущение - как если бы из подушки лезли толстые перья - и шевелились, шевелились...). Я хорошенько ухватилась за это ухо и отшвырнула его подальше.
Проснувшись, я при свете дня обнаружила, что в доме есть три кошки, и успокоилась. Ощупью найдя ванную, кухню, чайник, чашку и стол, я попыталась поправить свои дела, и тут одна из кошек влезла мне на колени. "Кисакисакиса", - с мукой сказала вежливая я сухим языком, крепче ухватилась за чашку с чаем, а свободной рукой погладила кису по голове. Что-то было не так. Тогда я заставила себя шевельнуть головой и посмотреть вниз. Одного уха у кисы не было.
... Как сейчас помню: ошпаренная кошка наощупь - как обычная кошка, только очень больно. Ухо она потеряла в драке, прошлым летом. Больше мы с ней не щупались.
Еще меня лизал хорек и пиздила ногами одна белка, - но, как было верно замечено, это они меня трогали, а не я их, - так что все вопросы к ним.