Глава 1
- Это я! -
заявил Лу, на всякий случай насупив брови и приподнявшись на цыпочки.
- Нет, Лу, -
укоризненно сказала миссис Робертсон, - это не ты.
- Откуда вы
знаете? - разочарованно спросил Лу.
- Потому что
я знаю тебя, Лу Смит-Томпсон, с того самого дня, как ты родился, - сказала
миссис Робертсон, глядя на детей поверх очков. - В тот день я принесла
поздравительную телеграмму от твоих бабушки и дедушки, а твоя мама, такая
красавица! - надеюсь, она по-прежнему все такая же красавица, хотя ей, конечно,
следовало бы побольше бывать дома, а не бросать двух маленьких ребятишек на
старших брата и сестру, - пусть я и должна признать, что Ида, конечно, очень
ответственная девушка, да и ваш брат Марк прекрасный молодой человек, - так
вот, в тот день, когда ты родился, твоя красавица-мама вышла ко мне за
телеграммами, и Марк с нею, и он так вежливо сказал мне: о, миссис Робинсон,
хотите подержать моего маленького братика? - и представь себе, Лу Смит-Томпсон,
ты обмочил мне всю сумку! Ни одно письмо в Саммервилле в тот день не было
доставлено сухим! Так неужели ты думаешь, что я когда-нибудь спутаю тебя хоть с
одним молодым человеком на свете, а тем более - с твоим старшим братом?!
Все знали,
что когда миссис Робинсон начинала говорить, ей не только подолгу не удавалось
остановиться, но и часто случалось сболтнуть лишнего. Дина расхохоталась, Лу
залился краской и изо всей силы наступил ей на ногу, и Джереми, самому младшему
из Смит-Томпсонов, пришлось буквально вклиниться между Лу и Диной, чтобы
избежать Совершенно Жуткой Драки, какие случаются только между самыми лучшими
друзьями.
Джереми, Лу,
Марк и Ида Смит-Томпсоны жили в Доме с Одной Колонной, а Дина, лучшая подруга
Джереми и Лу, жила прямо по соседству. Миссис Робинсон говорила правду:
родителям Марка, Иды, Джереми и Лу следовало бы чаще бывать дома. На самом деле
они жили в Индии и работали в секретной лаборатории, где занимались совершенно
удивительным делом - клонированием. Джереми с Лу очень скучали по маме и папе.
И Марк с Идой - тоже, хоть и были уже совсем взрослыми. Родители писали домой
часто-часто, но телеграмма... За всю свою жизнь Джереми и Лу не могли припомнить
ни одной телеграммы от родителей, а ведь Лу было целых восемь лет! Значит,
произошло что-то из ряда вон выходящее, и дети всерьез разволновались. Вот
почему Лу даже попытался выдать себя за Марка, которому и была адресована
телеграмма, - сам-то Марк в это время был на работе, оформлял витрины в одном
огромном супермаркете, - но старую миссис Робертсон было не провести.
- Нет уж, -
сказала миссис Робертсон, - зайду вечером. Если бы дома был кто-нибудь из
взрослых, я бы, конечно, отдала телеграмму ему...
И тут
Джереми сказал:
- Отдайте ее
Мартину!
Дело в том,
что в Доме с Одной Колонной жили не только Марк, Ида, Джереми и Лу. Там жил
Мартин.
Маритин был
слоном. И когда-то его звали не "Мартин", а "Пробирка
Семь", потому что родители Марка, Иды, Джереми и Лу вывели его в своей
секретной индийской лаборатории и прислали детям "Федексом" под самый
Новый год. И ничего не объяснили, а только приложили записочку: "Дорогие
дети! Это слон!"
Вы,
наверное, оглядываете сейчас свою комнату и думаете: "Это каким же
огромным должен быть Дом с Одной Колонной, чтобы в нем мог жить слон!" А
вот и нет. Мартин был очень необычным слоном. Представьте себе, размером он был
всего-навсего с кошку! Пока, конечно, не начинал волноваться, тут он мог
дорасти до размеров самого настоящего слона. И вообще Мартин обладал множеством
удивительных свойств, о которых до поры, до времени и сам не подозревал.
Например, в один прекрасный день выяснилось, что он может общаться с призраками
давно умерших животных. Превращать разные предметы в манную кашу. Дышать под
водой. Но все это было не очень важно. Важно было то, что Мартин был очень
умным. Добрым. Помешанным на оладьях с вареньем и русских романсах. Умеющим
играть на волынке (совершенно отвратительно). И способным любить навсегда.
Навсегда и с первого взгляда он полюбил маленькую девочку Дину. Дина отказалась
стать его женой, но Мартин любил ее все равно. Он был ее Рыцарем и Боевым
Слоном Навеки.
И, конечно,
миссис Робертсон была готова отдать телеграмму Мартину. Все, кто знал Мартина
(а Мартина знал весь город), испытывали к нему совершенно безграничное доверие.
- Вот здесь
и вот здесь, - сказала миссис Робертсон, и Мартин, залезши на приступочку,
расписался в почтовой ведомости, а старая миссис Робертсон отдала ему
телеграмму и не смогла отказать себе в удовольствии погладить маленького слона
по голове. Редко кто мог отказать себе в удовольствии погладить Мартина по
голове, у него была большая, круглая, теплая, ушастая голова, рука к этой
голове так и тянулась. Впрочем, Мартин был совершенно не против.
Глава 2
Итак, загадочная
телеграмма легла на столик в прихожей дожидаться Марка, а вся компания -
Мартин, Дина, Лу и даже вундеркинд Джереми, в свете удивительных событий
отказавшийся от чтения "Космографического журнала объединенных
университетов штата Миссисиппи", - полезла на крышу смотреть на солнце в
закопченные стеклышки и обсуждать возможное содержание родительского послания.
Версии о
том, что с Смит-Томпсонами-старшими случилось что-нибудь плохое, компания
отмела сразу.
- Ида бы
почуяла, - авторитетно сказал Лу. - Она всегда все чует. Она почуяла мой
"неуд" по французскому, уж не знаю, как. Я его еще не получил, а она
уже почуяла.
- Ты просто
с вечера перед контрольной не учился, а собирал свой дурацкий хомякоплав, -
заметил Джереми.
-
Хомякоплав? - изумился Мартин.
- Ну да! -
оживился Лу. - Понимаешь, на колесной тяге. Большие такие колеса. Сажаешь
восемьсот хомяков...
- ...и они
поднимают вооруженный бунт, - подхватил Джереми. - Стрельба, то-се. Можно снять
чудесный фильм. Такая длинная лестница, знаешь, и по ней бежит толпа
вооруженных хомяков...
- Дурак ты,
- обиженно заявил Лу.
- Слушайте,
- сказала Дина и тюкнула Лу закопченным стеклышком по лбу, - перестаньте
говорить глупости. Итак: что может быть в телеграмме?
- Ах, Дина,
- сказал Мартин, - если бы Вы все-таки согласились стать моей женой, там было
бы написано: "Дорогие Дина и Мартин! Боже Мой! Как мы счастливы! Даже не
верится!"
Терпеливая
Дина тихонько вздохнула.
- Спроси ее
хотя бы после третьего класса, - посоветовал Лу. - Девчонки чем старше, тем
сговорчивее.
- Слушайте,
я понял. - вдруг сказал Джереми. - Они приезжают.
Несколько
секунд все переваривали эту новость. Потом Лу разочарованно протянул:
- Неееее....
Они только-только писали, что запустили новую серию этих... ну, этих. Понятно
кого. И теперь два месяца ждать. И приедут они только на Рождество. Нет шансов.
- Может, они
хотят, чтобы вы приехали? - предположила Дина.
- Уж мы
сколько просились, - вздохнул Лу. - Но они против. Говорят, маленькие. И Индия
далеко. И вообще это не дело. И там климат и еще что-то. Ну, короче. Да и что
за срочность - телеграммой. Нет, нет шансов.
- Я
предлагаю подключить дедукцию, - сказал Джереми.
- Я ее еще
не доделал, - сказал Лу. - Я даже не знал, что она так называется. Там еще две
пружины припаять.
- Лу, -
сказал Мартин, - ты мой кумир.
- А? -
сказал Лу.
- Лу, -
терпеливо сказал Джереми, - я имею виду - давайте воспользуемся логикой.
- Правда, -
сказала Дина. - Когда родители последний раз посылали вам телеграмму?
Все
задумались.
- Кажется,
никогда, - честно сказал Лу.
- А знаете,
что? - сказал Джереми. - Телеграмму-то никогда. А вот похожее на телеграмму...
Помните, когда прислали Мартина?
- Ужасы
срочной доставки, - сказал Мартин, - забудешь тут.
- Я не об этом,
- сказал Джереми, - я про записку.
- Была
записка! - оживился Лу. - Совсем короткая! Почти телеграмма!
- И что там
было? - с интересом спросила Дина.
- Негусто. -
вздохнул Мартин. - Там было написано, "Дорогие дети! Это слон!"
- Вообще-то
очень телеграммно, - сказала Дина.
- Вот есть у
меня чувство, - сказал Джереми, - что и в этот раз речь идет про Мартина.
- Или про
другого слона. - заметил Лу. - Может, они хотят прислать нам еще одного слона!
- Эта идея
вызывает у меня двойственные чувства, - сказал Мартин, у которого эта идея
вызывала двойственные чувства.
И тут из-за
поворота вывернула машина.
- Маааарк!
Маааааарк! - заорал Лу, - Тебе телеграмаааааа!!!!
* * *
- Ну? Ну?
Ну? - требовал Лу, подпрыгивая и пытаясь заглянуть Марку через плечо. - Они
приезжают? Мы приезжаем? Они пришлют нам еще одного слона? Носорога? Ну?! Ну?!!
Ну?!!!!!
Марк
перечитал телеграмму еще раз, потом еще раз. Потом аккуратно сложил ее вдвое и
крикнул: "Ида! Ида! Ида!!" - и быстро пошел на кухню, где Ида как раз
заканчивала готовить ужин. Джереми, Лу, Мартин и Дина побежали было за ним, но
Марк аккуратно, но вежливо закрыл за собой дверь, и встревоженные друзья так и
остались недоуменно переглядываться в коридоре.
А на кухне
Марк протянул Иде телеграмму. Ида прочитала ее, потом перечитала, а потом
посмотрела на Марка и растерянно спросила:
- Это что же
это такое?..
Потому что в
телеграмме было написано:
"ДОРОГИЕ
ДЕТИ! ПРОИЗОШЛА УЖАСНАЯ ОШИБКА! ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕ СЛОНА!"
Глава 3
- Мы послали
им телеграмму, но они пока не ответили, - сказала Ида, стараясь смотреть не на
Мартина, а куда-нибудь в другое место. Например, сейчас она смотрела на моток
проволоки, который Лу умудрился засунуть под кухонный шкаф и потом искал вчера
на протяжении целого вечера. - Они обязательно ответят, и выяснится, что это
какая-то... какое-то...
-
Недоразумение. - сказал Мартин. - Но пока мы меня изолируем. А потом мне скорее
всего придется уехать. Я понимаю.
- Это какие-то
ужасные глупости, - сказал Марк. - Глупости, вот и все. И вообще - что это за
дела - "Верните слона?" Можно подумать, ты какой-то слон!
- Ну,
какой-никакой, - заметил Мартин.
- Да нет, -
раздраженно сказал Марк, - ты же понимаешь, что я имею в виду. Можно подумать,
что ты просто какой-то слон. Ты же не просто слон! Ты же... Ты член семьи!
- Я да, -
сказал Мартин. - Но это ничего не меняет. Наверное, я опасен. В конце концов,
они меня создали. Им виднее.
- Да ничем
ты не опасен! - возмущенно воскликнула Ида.
- Ну, у
Аделаиды, например, может быть другой взгляд на этот вопрос, - заметил Мартин.
На секунду
все примолкли.
С Аделаидой
и правда вышло не очень хорошо. До того, как Мартин стал Советником
Премьер-Министра по Детским Вопросам, он работал в детском саду, где и
познакомился с лучшей подругой Дины, маленькой девочкой по имени Аделаида. Они
с Аделаидой сразу невзлюбили друг друга, и Аделаида, если честно, все норовила
как-нибудь задеть бедного Мартина. Но Мартин был не маленькой девочкой, а взрослым
слоном, и, конечно, никак не отвечал на ее выпады. Пока не превратил ее в
манную кашу. То есть нет, на самом деле, он не превратил Аделаиду в манную
кашу, все закончилось хорошо. Но в глубине души Мартин до сих пор подозревал,
что будь его воля... Словом, следовало признать: Мартин был в высшей степени
необычным существом, и семье Смит-Томпсонов уже пришлось столкнуться со
множеством удивительных сюрпризов, о которых даже сам Мартин не имел ни
малейшего понятия до поры, до времени. И теперь, после очень тревожной и очень
загадочной телеграммы, пришедшей этим утром, можно было предположить только
одно: некоторые из еще неведомых свойств Мартина могли оказаться опасными. И
проявиться в любой момент.
Это
невозможно было себе представить. Но и не думать об этом Марк с Идой просто не
имели права.
И Мартин
тоже.
- Мартин! –
сказал Марк. – Но как же…
- Вообще-то
меня зовут «Пробирка семь», - сказал Мартин. – И я думаю, что мне надо
собираться.
Ида,
внимательно рассматривающая набор ситечек для чая, быстро закрыла глаза.
- Я уверен,
что когда он них придет ответная телеграмма... - начал Марк.
- Я думаю, -
сказал Мартин, - задумчиво размазывая по скатерти капельку чая, - маленький
чемодан, который красный с зеленым, будет как раз. Я хотел бы в дорогу
несколько книг и все такое. Мое полотенце (у Мартина было любимое зеленое
полотенце с белыми звездами, служившее ему то одеялом, то попоной, то плащом
фокусника, то галстуком-бабочкой, а то даже ширмой для кукольных
представлений). Что еще? Ну, словом, всякое. Но маленького чемодана хватит, это
точно.
В дверь
кухни начали колотить три пары маленьких кулаков.
- Эй! -
завопил Лу. - Мы тут час сидим, как дураки! Что за свинство! Открывайте
немедленно!
Ида, Марк и
Мартин переглянулись, Ида шмыгнула носом. Мартин сполз с табуретки. Как ни
странно, он совсем не волновался, а то бы он уже вырос до черт знает каких
размеров. Нет, он совсем не волновался. Ему просто было очень, очень плохо.
- Я хотел бы
поговорить с Диной, - сказал он. - Думаю, ничего ужасного от этого не случится.
- Кажется,
во дворе никого нет, сказал Марк.
- Прекрасно,
- сказал Мартин. – А если я почувствую, что превращаюсь в злобного гоблина,
немедленно разобью себе голову о стенку дома. Обещаю.
- Останется пятно,
а нам оттирай, - заметил Марк, направляясь к двери.
- Я подложу
полотенце, - сказал Мартин.
Ида
всхлипнула и улыбнулась.
Глава 4
- Я уже
научила Алису прыгать через скалку, - сказала Дина. Она сидела на скамеечке и
качала ногами в синих кроссовках и полосатых носочках. - Правда, пока что ей не
хватает... как бы это сказать? Лихости. Она переставляет передние лапы, когда
скакалка хлопает ее по носу, а задние приходится переставлять мне. Но знаете,
Мартин, это уже гораздо лучше, чем на прошлой неделе, и у нас есть еще неделя,
так что все неплохо.
- Дина, -
сказал Мартин, - ради бога, скажите, что Вы меня слышали.
Мимо проехал
фургончик мороженщика, но Дина даже не подняла на него глаза.
- Правда,
прыганья через скакалку, конечно, мало, - сказала она, - но для такой крупной
кошки, как Алиса, учиться носить палку как-то даже несолидно. По крайней мере,
мне так кажется. Так что придется впечатлять жюри скакалкой и бегом на короткие
дистанции. Хорошо бы на длинные, но после двадцати шагов Алиса ложится.
Приходится ее волочить.
- Дина, -
сказал Мартин. - Пожалуйста. Ну пожалуйста.
Дина
замолчала.
- Я же
вернусь, - сказал Мартин. – Я Вам обещаю. Я просто все выясню. И переделаюсь,
или что там. Ты меня породил, ты меня и переделай, или как там этот принцип
должен звучать в наши дни. Я Ваш Рыцарь и Боевой Слон, Дина. Ну пожалуйста.
Но Дина все
равно молчала.
- Не
молчите, - сказал Мартин. - Я умру.
Но Дина
продолжала молчать и по очереди скатывала и раскатывала резинки своих полосатых
носочков - то на левой ноге, то на правой. Потом опять на левой. Потом снова на
правой.
- Я не
думал, что Вам это так важно, - сказал Мартин.
- Мне
неважно, - сказала Дина.
- Понимаю. -
сказал Мартин.
И тут Дина
вдруг вскочила. И закричала:
- Вы ничего
не понимаете! Дурацкий слон! Дурацкий идиотский слон! Уезжай куда хочешь к
чертовой бабушке в дурацкую Индию! Зачем ты вообще приезжал, дурацкий идиотский
слон! Уезжай и никогда больше не приезжай!!!
- Дина! -
сказал Мартин и от ужаса и боли стал размером с большую собаку.
- Уезжай к
чертовой бабушке! - завопила Дина и бросилась бежать.
И тут Мартин
увидел машину.
И понял, что
бежит за Диной. Он даже не думал, что можно так бегать.
А потом он
увидел, как Дина взлетает в воздух. И почувствовал, что ему страшно больно. Так
больно, как будто его тело распалось на части.
А потом
стало темно.
Глава 5
- А теперь
"Сурка!" - попросила Дина, и Мартин спел "Сурка". Дело было
теплым воскресным вечером в самом начале осени, только-только начало темнеть, они
сидели на крыше, но это была другая крыша, потому что Дом С Одной Колонной
давно требовал ремонта, и этим летом они наконец собрались переложить кровлю.
Теперь крыша была красной, а посередине был надежно привинчен удобный диван и
маленький столик, и Мартин с Диной пили чай с абрикосовым вареньем, потели и
отдувались. Потом Дина встала и подошла к краю крыши, и Мартин подошел следом
за ней. Дина присела на корточки, а Мартин забрался к ней на колени, и они
стали смотреть вниз. Мимо проехал мороженщик, его фургон переливался
удивительными цветами, а на крыше извивались длинные антенны. Они улавливали
сигналы тех, кто жил в ближайших домах: кому рожок с клубничным шербетом, кому
тройной "гляссе", а некоторые были любителями ледяной крошки со вкусом
односолодового виски. В доме напротив зажглись окна, и они увидели, как очень
похожий на Лу молодой человек и какая-то девушка машут им руками. Дина
растерянно посмотрела на Мартина и сказала:
- Я не
помню, когда Лу переехал.
Потом она
огляделась вокруг и вдруг сказала:
- Мартин?
Почему наша крыша красная, а не зеленая?
Она сняла
Мартина с колен и медленно поднялась. Она посмотрела на свои взрослые руки с
накрашенными ногтями, на незнакомое платье, поднесла к глазам прядь длинных
темных волос и испуганно спросила:
- Мартин,
что все это такое?
- Это мы,
Дина. - Сказал Мартин. - Это же мы.
Потом вдруг
рассвело.
* * *
- Этого не
может быть, - сказал доктор Циммербург и укусил себя за ноготь, - этого не
может быть, но это есть. Хотя этого совершенно не может быть. Но это,
безусловно, есть.
- Он...
умер? - едва слышно спросила Ида.
- Он умер.
Но он не умер. - сказал доктор Циммербург и уронил очки. - Понимаете, он ожил.
- Ожил? -
медленно переспросил Марк.
- И зажил.
То есть зажило. Я хочу сказать, все зажило. Как на собаке. Я имею в виду, на
слоне. На вашем слоне все зажило, как на собаке. Вот что я имею в виду, -
сказал доктор Циммербург и подпрыгнул.
- Господи,
какое счастье! - закричала Ида.
- Подождите,
- сказал Марк, - ожил. С ума сойти. Какое счастье. Но как это - ожил?
- Понимаете,
- сказал доктор Циммербург и яростно почесал себя в затылке, - кажется, Мартин
бессмертный.
Глава 6
Когда
измученные переживаниями и волнением Марк, Ида, Джереми и Лу поздней ночью
вернулись из больницы домой, навстречу им с крылечка Дома с Одной Колонной
поднялась фигура в аккуратной синей униформе.
- Миссис
Робинсон! - изумленно сказал Лу.
- Да уж
решила вас дождаться, - сказала старая почтальонша. - Ничего не рассказывайте,
все знаю, моя подруга Бетси там старшая медсестра, и уж если она что
рассказывает, то будьте уверены, ничего не упустит, я уже еей даже сказала
однажды, ты бы, Бетси, как начнешь говорить, думала, когда закончить, а то жить
мне не так уж много осталось, могу до конца твоей истории и не дотянуть, - так
вот она мне рассказала, как доктор Циммербургт глазам своим не верил, умер
бедный слоник, он даже заплакал, ведь его весь город уж так любит, и доктор его
сколько лет пользует, а тут ему и говорят: "Доктор, да смотрите же!"
- а раночки-то все затягиваются, Бетси мне говорит, медсестра-то чуть даже в
обмотрок не хлопнулась, да и доктор тоже с тех пор вроде нормально ходит, а то
все возьмет да и подпрыгнет, а Мартин, бедняжечка, как глаза открыл, так сразу,
"Дина! Дина! Где Дина?" - Бетси мне говорит, а сама чуть не плачет,
бедная девочка, только он ее и спас, но все равно кома есть кома, ох, и не
говорите ничего, сама все знаю, дай ей бог, бедной девочке, я буду за нее
молиться, так-то.
- Спасибо,
миссис Робинсон, - устало сказала Ида.
- Телеграммка-то,
- сказала старушка.
- Какая
телеграммка? - удивился Марк.
- Ох! -
сообразила Ида. - Это, наверное, ответ от мамы с папой. Про Мартина.
- А, -
сказал Марк. - Ответ.
- Давайте
сюда, - сказал Лу, и на этот раз миссис Робинсон беспрекословно отдала ему
телеграмму.
В телеграмме
было написано:
"ДОРОГИЕ
ДЕТИ! ОКАЗЫВАЕТСЯ, МАРТИН БЕССМЕРТНЫЙ. ЭТО МОЖЕТ СОЗДАТЬ СЛОЖНЫЕ
СИТУАЦИИ."
Марк пожал
плечами, Ида проверила, заперта ли машина, Джереми аккуратно вытер ноги о
придверный коврик, миссис Робинсон помахала Смит-Томпсонам на прощанье, Лу
скомкал дурацкую телеграмму и сунул ее в задний карман штанов, и все пошли
спать.
Глава 7
- Много кого
видел, - сказал голос, и Мартин посмотрел вниз, пытаясь разглядеть в темноте
того, кто к нему обращается. - Собак, понятное, дело, видел, хотя их не
пускают. Кошек видел, хомячков, ясное дело, морских свинок. Рыбок видел, их
пускают, между прочим, даже в палаты. Один раз видел палочников в банке. Но
слона не видел.
- Ты кто? -
шепотом спросил Мартин.
- Рузвельт,
- сказал голос.
- Лично? -
опешил Мартин.
- Нет,
призрак, - сказал голос.
- Все совсем
плохо, - сказал Мартин. - То есть все и так совсем плохо, но что все настолько
плохо... У меня начинается великая депрессия.
- Дурак, -
сказал голос, - я не президент. Я собака. У меня просто с лапами были нелады.
- Говорящая
собака, - сказал Мартин. - Много лучше.
- На себя
посмотри, - сказал Рузвельт. - Я ж тебе говорю - призрак.
- Ах да, - с
облегчением сказал Мартин, которому уже случлось беседовать с призраками
животных, - здравствуйте, Рузвельт.
- Ты Мартин,
- сказал Рузвельт, - я тебя знаю. Ты ее слон.
- Да, -
сказал Мартин, - я ее слон.
- Респект, -
сказал Рузвельт. - Кто-кто, а я тебя понимаю. Правда, ради меня никто койку во
двор ташить не стал.
- Я думаю, -
сказал Мартин, - это они все-таки не ради меня, а ради нее.
Дело в том,
что разговор Мартина с псом-призраком Рузвельтом происходил в четыре часа утра,
и беседовали они действительно на больничном дворе. Потому что когда Мартин узнал,
что Дина лежит в коме, он от ужаса и волнения начал расти и едва успел выбежать
на больничный двор прежде, чем дорос до размеров самого настоящего слона.
Кома - это
очень, очень глубокий сон, такой глубокий, что человека невозможно разбудить
никакими способами, пока он не проснется сам. Иногда человек может спать таким
образом много лет, а потом проснуться в один день. А иногда такой больной может
вообще не проснуться... Поэтому кома - очень опасное состояние. Но врачи
считают, что человек в коме не совсем спит. На самом деле он слышит и понимает
все, что происходит вокруг него. И поэтому нет ничего лучше, чем когда
кто-нибудь очень любящий все время сидит рядом с больным, гладит его руку,
рассказывает ему смешные истории, говорит теплые слова и иногда поет про
"Сурка" (не очень громко, потому что в больнице не разрешают петь
громко).
Мартин успел
толкнуть Дину и спасти ее от колес автомобиля, но, падая, Дина сильно ударилась
о тротуар. Когда приехала "Скорая помошь", Дина уже была в коме и до
сих пор не пришла в себя. Старенькая бабушка Дины не могла провести ночь в
больнице, а Динины мама и папа были в отпуске, очень далеко от дома. Сейчас они
уже летели через океан, но было понятно, что к Дине они доберутся не раньше
следующего вечера. А Мартин наотрез отказывался оставить Дину в больнице и уйти
домой. Обычно Мартин уменьшался в размерах, если его гладили по голове, и
доктор Циммербург поначалу даже думал приставить к Мартину специальную
медсестру, но тревога бедного Мартина была так велика, что ничего не помогало -
он все равно оставался огромным. И тогда доктор Циммербург принял
беспрецедентное (то есть ни на что не похожее) решение: он разрешил вынести
Динину кровать вместе со всеми сложными приборами, трубками и индикаторами
прямо в больничный двор, в теплую летнюю ночь, чтобы Мартин мог оставаться
рядом с Дамой Своего Сердца.
- Я про тебя
наслышан, - сказал Рузвельт.
- Могу себе
представить, - мрачно сказал Мартин. - Я тут теперь local celebrity.
- А? -
сказал Рузвельт.
- Ты же
Рузвельт, а не Буш, - сказал Мартин, - должен быть грамотный. Местная
знаменитость, говорю. Не то чтобы это было приятно.
- Да ничего
ужасного, - сказал Рузвельт, - я тут тоже был местная знаменитость двадцать лет
назад. Мой хозяин тут того. Ну и я того. Только койку, конечно, во двор не
поволокли. Да и зима была. Ну и меня, гады, внутрь не пустили. Не положено
собак в больницу пускать. Сидел я у него под окном месяц, вся больница меня
кормила, только я тебе скажу, все равно это было очень хреновое время.
- И это тоже
могу себе представить, - искренне сказал Мартин.
- Ну вот. А
потом как он того, я лег и тоже того. И знаешь, так мне хорошо от этого стало.
- Да, -
сказал Мартин, - кажется, знаю. Кажется, если что, я тоже того.
-
Размечтался, - сказал Рузвельт.
- Ох, -
сказал Мартин.
- Извини, -
сказал Рузвельт, - я не хотел.
Глава 8
- Мартин! -
сказал доктор Циммербург очень медленно. - Откройте глаза. Не шевелитесь.
Слушайте меня. Не шевелитесь.
- А? -
сказал Мартин, открыл глаза и дернулся.
- Не
шевелитесь! - рявкнул доктор Циммербург. Он стоял на пожарной лестнице, чтобы
не беседовать с Мартином снизу вверх. Обеими руками он вцепился в одну из
перекладин лестницы. Доктор Циммербург порядочно боялся высоты.
Мартин
замер.
- Все в
порядке, - ворчливо сообщил доктор Циммербург. - Просто во сне Вы привалились к
кровати. Отвалите. То есть отвалитесь, я имею в виду. Иначе вы покалечите даму
вашего сердца вместе с кроватью.
- Ой, -
сказал Мартин.
- Слушайте
меня и медленно отваливайтесь, - сказал доктор Циммербург. - Не
поворачивайтесь, не делайте резких движений.
- Хорошо, -
сказал Мартин и начал медленно отваливаться. Затекший хвост отозвался острой
болью. Мартин застонал.
- Что болит?
- испуганно спросил доктор Циммербург.
- Хвост, -
сказал Мартин.
- Пошевелите,
- велел доктор.
Мартин
пошевелил.
- Шевелится,
- сообщил он.
- Напугали,
- с облегчением сказал доктор. - Слушайте же меня, Мартин. Дина проснулась. Не
поворачивайтесь! - рявкнул доктор, - пока только слушайте! Она проснулась, но
она очень слаба. Прямым текстом: еще может произойти что угодно. Она
в плохом состоянии. Запомните, это серьезно. Пожалуйста, не пугайте ее, не
говорите громко, помните, какого вы размера, и не ведите себя, как слон в
посудной лавке.
- Доктор, -
сказал Мартин.
- Не
поворачивайтесь, слушайте меня! У нее очень болит голова, ее тошнит, она
останется в больнице, и, возможно, надолго, так что не обещайте ей никаких
глупостей, - строго сказал доктор Циммербург.
- Доктор, -
сказал Мартин.
- И не
пытайтесь уговорить меня отпустить ее домой, и не рассказывайте мне, какой
прекрасный уход вы ей обеспечите, потому что до выздоровления еще очень далеко.
Все рассказывают, какой прекрасный уход они обеспечат, а потом везут больного
кататься на лыжах и ломают ему вторую ногу, и я теряю еще три волоса из
оставшихся шести, - со вздохом сказал доктор Циммербург.
- Доктор, -
сказал Мартин, - Доктор, можно, я повернусь?
* * *
- Дина, -
сказал Мартин, - Дина, Дина, Дина, Дина, Дина, Дина.
- Миленький
Мартин, - сказала Дина, - Пожалуйста, съешьте хоть печенье. Я не могу больше
есть, не обед, а какая-то большая жратва.
- Не могу, -
сказал Мартин, - Я слишком взволнован. У меня глаза на мокром месте. Сейчас я
высморкаюсь в занавеску и успокоюсь. Дина, я люблю Вас.
- Миленький
Мартин, - сказала Дина. - я Вас ужасно люблю. Я бы без Вас пропала. То есть
буквально. Мартин, пожалуйста, простите меня, что я кричала. Я просто очень...
- Дина,
слушайте, - сказал Мартин, - это все неважно. Важно не это. Важно другое.
- Что? -
спросила Дина.
- Только не
перебивайте меня, - сказал Мартин. - Слушайте. Я же все понимаю. Я Вас люблю, а
Вы меня ужасно любите. Это не одно и то же, но тут ничего не поделаешь. Вы не
станете моей женой. Это тоже ничего не поделаешь. Но я уже... как бы это сказать?
Понимаете, Дина, у Вас будет своя жизнь. И хорошо, и слава Богу. Она будет
прекрасная, потому что Вы прекрасная. Но я готовил себя к тому, что в этой
Вашей жизни у меня все-таки будет какое-то место. Полезное Вам место. Будет
этот... Томас, и я буду давать Вам дурацкие советы, а Вы, слава богу, не будете
их слушаться. А потом будет не Томас, а кто-то еще, и Вы будете слушаться, и
тоже получится ничего. Потом какой-нибудь негодяй разобьет Вам сердце, и Вы
будете рыдать у меня на плече. А потом Вы разобьете кому-нибудь сердце, и я
буду глушить Ваши угрызения совести. Потом я буду соглашаться, что Ваш
начальник - скотина. Катать Ваших детей по двору. Ходить с Вашим мужем на
рыбалку. И знаете, Дина, это будет хорошая жизнь. Для меня. Я не знаю, понимаете
Вы это или нет, но это правда. Вот к чему я себя готовил. И, кажется, хорошо
приготовил. Так мне кажется. Но теперь, Дина, все оказалось иначе. Теперь
выходит, что будет какой-то момент, когда я - буду. А Вас - не будет.
- Дина, -
сказал Мартин, - как я тогда буду жить?
Дина
увидела, как из окна больницы доктор Циммербург строго грозит Мартину пальцем.
Но Мартин сидел, закрыв морду лапами, и ничего вокруг не замечал.
- Миленький
Мартин, - сказала Дина и погладила Мартина по краешку огромного теплого уха, -
пожалуйста, не бойтесь. Через месяц мне только-только исполняется восемь лет. У
нас еще куча времени.