Сергей Сергеевич, согнувшись вдвое и привстав на цыпочки так, что аж задрались усыпанные бриллиантами красные каблуки, слушает у двери высочайшего кабинета. За спиной у него автомат.

 

Лукьян Лукьянович (бесшумно выходя из потайной дверки и поправляя усыпанную рубинами повязку с орлом на рукаве): Что он?

Сергей Сергеевич (дергаясь, резко оборачиваясь): Постыдитесь!

Лукьян Лукьянович: Помилуйте, я вовсе не хотел…

Сергей Сергеевич: А не хотели, так и не задавали бы провокационных вопросов!

Лукьян Лукьянович: Я разве…

Сергей Сергеевич: У вас, небось, и микрофончик припрятан!

Лукьян Лукьянович (очень тихо): Сергей Сергеич, да успокойтесь вы, дорогой. Я ведь искреннее спросил.

Сергей Сергеевич (помедлив, очень осторожно): Ваш вопрос тогда сам непонятен… Конечно, он в полном порядке…

 

Внезапно дверь сотрясает изнутри страшный удар, за ним следуют второй и третий. Сергея Сергеевича и Лукьяна Лукьяновича относит от двери шагов на пять. А

 

Сергей Сергеевич (крестясь): Господи, помилуй и помоги.

Лукьян Лукьянович (глядя на него и поспешно повторяя): Помилуй и помоги.

Сергей Сергеевич (раздраженно): Да полно, вы теперь еще и верующий?

Лукьян Лукьянович (смиренно): Я ведь русский человек, верующий-не верующий, а помогать должно. С позавчера, как началось, все крещусь – и, видите, Яков Яковлевич где, – а я здесь.

Сергей Сергеевич: И вовсе это ни при чем, Яков Яковлевич сам виноват.

Лукьян Лукьянович (примирительно): Баловал он Яков Яковлевича, любил, дозволял то да се. Разве ж Яков Яковлевич знал, что так повернется.

Сергей Сергеевич (злобно): А не знал, так дурак. Не так, так сяк, - а непременно повернется. 

Лукьян Лукьянович (не без восхищения): Прозорливы вы, Сергей Сергеевич.

Сергей Сергеевич (усмехаясь): Ну, в дурачки меня точно не запи...

 

Новый удар снова сотрясает дверь изнутри высочайшего кабинета, вслед за ударом наступает тишина. Потом из кабинета раздаются выкрики срывающимся голосом, - словно кто-то одновременно рыдает и отдает истерические приказы. Снова ужасный удар в дверь. Потом все затихает опять.   

 

Сергей Сергеевич: Бьется над стратегическими задачами.

Лукьян Лукьянович (с явным облегчением): Ну разумеется!

Сергей Сергеевич (сощурившись): А вы что думали?

Лукьян Лукьянович (быстро): А я думал – над тактическими.

 

Сергей Сергеевич разочарованно отворачивается и вновь припадает к замочной скважине. Внезапно вбегает Александра Александровна с громоздкой бриллиантовой заколкой в волосах. Автомат шлепает ее по спине.   

 

Александра Александровна: Приехали! Господи помилуй, приехали!

Лукьян Лукьянович: Не открывать! Двери забаррикадировать!..

Сергей Сергеевич: Вы идиот, Лукьян Лукьянович. Они только этого и ждут.

Лукьян Лукьянович (растерянно): Почему?

Сергей Сергеевич: Чтобы доказать, что и мы бьемся над стратегическими задачами.

 

Лукьян Лукьянович явно не понимает.

 

Александра Александровна: Сергей Сергеевич, что же нам делать? Пускать санитаров нельзя и не пускать нельзя.

Лукьян Лукьянович (в отчаянии): Да почему же не пускать нельзя?

Александра Александровна: Они говорят, если мы, так сказать, не понимаем ситуации, то им, так сказать, и с нами надо побеседовать.

 

До Лукьяна Лукьяновича внезапно доходит. Он нехорошо белеет.

 

Сергей Сергеевич (очень спокойно): Какой ситуации, Александра Александровна?

Александра Александровна (тут же беря себя в руки): Никакой.

Сергей Сергеевич: А если никакой, то что же вы тут кругами бегаете?

Александра Александровна: Стараюсь поддерживать физическую форму, необходимую каждому из нас для несения службы на благо Отечества.

Сергей Сергеевич (презрительно): Постарайтесь ментально ее поддерживать.

 

Александра Александровна перестает бегать кругами по зале и замирает. Внезапно за запертой дверью раздается выстрел, за ним следует автоматная очередь и, наконец, сухие щелчки, - там, внутри, явно кончились патроны. За окнами слышен страшный женский вопль, к нему присоединяется истошный детский плач, нарастает шум. Александра Александровна зажимает себе рот рукой, Сергей Сергеевич резко выпрямляется, Лукьян Лукьянович, наоборот, пригибается и даже слегка приседает.

 

Мужской голос с улицы (панически): Врача! Врача! Из окна женщину подстрелили!..

 

Сергей Сергеевич быстро достает из кармана маленький колокольчик и звонит в него. Снова открывается потайная дверка, в нее, потирая руки, стремительно входит Николай Николаевич. Он – точная копия бесноватого, но в носу у него крупное изумрудное кольцо.

 

Николай Николаевич: Готов к труду и обороне.

Сергей Сергеевич (удовлетворенно): Хорошо у вас, Николай Николаевич, язык подвешен.

Николай Николаевич: Спасибо, за него и держат. 

Сергей Сергеевич: Вы у нас, Николай Николаевич, специалист по таким ситуациям.

Николай Николаевич (хитренько): По каким?

Сергей Сергеевич (хитренько): По таким. 

Николай Николаевич (хитренько): По каким?

Сергей Сергеевич (хитренько): По таким. 

Николай Николаевич (хитренько): По каким?

Сергей Сергеевич (хитренько): По таким. 

 

За окном нарастают крики, воет скорая.

 

Детский голос с улицы (рыдая): Мамочка-а-а-а! Не умира-а-а-а-ай!...

 

Николай Николаевич (словно бы догадавшись): Ах, по таким?

Сергей Сергеевич: По таким. 

 

Николай Николаевич быстро проходит к двери в высочайший кабинет, прикладывает ухо, прислушивается. За дверью высочайшего кабинета тишина.  

 

Николай Николаевич (на цыпочках отходя от двери, высунув язык и задумчиво потеребив им свисающее из носа кольцо): Вот так, значит, и происходят покушения на главное лицо в государстве.

Лукьян Лукьянович (растерянно): Какие покушения?..

Сергей Сергеевич (восхищенно): Гений.    

Николай Николаевич (всхлипывая). Вот так, значит, враги нашего народа в историческое для всей страны время, не гнушаясь следовать самым низким, самым подлым примерам вроде Фанни Каплан и Клауса фон Штауффенберга…

Сергей Сергеевич (восхищенно): Гений, гений!

Александра Александровна (наконец, сообразив): Ге-е-е-ений!

Николай Николаевич: …срывают с себя маски и пытаются лишить наше с Вами отечество единственного Лидера, способного защитить народ от варварских попыток внешнего врага разобщить, ослабить и, в конце концов, поставить на колени нашу великую Родину!

Лукьян Лукьянович: Господи помилуй! (крестится на висящую в зале икону Владимира Первозванного в два человеческих роста).

Николай Николаевич: И если бы не проницательность, не бдительность, не исключительная мужественность…

Сергей Сергеевич (нетерпеливо): Так, так, все, давайте, Николай Николаевич, полезайте, полезайте!

Николай Николаевич (самодовольно): Лезу, лезу!

 

Николай Николаевич вынимает изумрудное кольцо из носа, сует в руки Лукьяну Лукьяновичу вместе со своим автоматом и уменьшается в размерах восьмикратно. Нижняя половина Николая Николаевича отделяется от верхней. Александра Александровна с материнской нежностью берет верхнюю половину Николая Николаевича и ставит ее в телевизор, за стекло. Телевизор включается. Голоса на улице немедленно стихают.

 

Николай Николаевич (сурово): Братья и сестры! Несколько минут назад враги нашего государства, в это историческое для всей страны время, не гнушаясь следовать самым низким, самым подлым примерам вроде Фанни Каплан и Клауса фон Штауффенберга…

 

Сергей Сергеевич подкрадывается к двери высочайшего кабинета и прислушивается. Александра Александровна и Лукьян Лукьянович вопросительно смотрят на него.

 

Сергей Сергеевич (почтительно): Смотрит.

 

Александра Александровна прикладывает руку к груди, Лукьян Лукьянович часто дышит и утирает пот со лба.   

  

Мужской голос с улицы (истерически): Убить, убить хотели отца родного!

Женский голос с улицы (истерически): Ах она сука!..

Мужской голос с улицы: Пропустите бригаду «скорой», граждане!

Женский голос с улицы: Какую нахуй бригаду? Ты эту суку, что, лечить будешь?!

 

Звуки побоев, стоны. Лукьян Лукьянович многозначительно поднимает палец к потолку. Николай Николаевич вылезает из телевизора, опираясь на руки, подбирает свою нижнюю половину и принимает прежние размеры.

 

Николай Николаевич: Слава богу, справились.

 

Внезапно в дверь залы настоятельно стучат. Из-за двери сильно тянет карболкой.

 

Голос за дверью залы: Open up, please! (1)

 

Участники сцены застывают в молчании.

 

Голос за дверью залы: Right now, please! (2)

Александра Александровна (шепотом): Они.

 

Александра Александровна быстро вынимает из волос гигантскую брошь, мечется по сцене, наконец, прячет брошь в ящик тринадцатиметрового переговорного стола и приваливается к ящику спиной).

 

Лукьян Лукьянович (трясущимися пальцами сдирая с предплечья искрящуюся повязку с орлом и держа ее на вытянутых руках перед собой): Откуплюсь! Откуплюсь!..  

 

Николай Николаевич кончиком языка играет с изумрудным кольцом, снова свешивающимся у него из носа, и о чем-то размышляет, скрестив руки на груди, в то время как Сергей Сергеевич, заметив торчащий из-под двери в Высочайший кабинет уголок записки, на цыпочках подбегает к этой самой двери и записку вытаскивает.

 

Сергей Сергеевич: Тсссс, придурки!!!

 

Александра Александровна и Лукьян Лукьянович замолкают.

 

Голос за дверью залы: Open the door or else!..(3)  

 

Сергей Сергеевич (читает записку): «Несколько минут назад шайка наркоманов и неонацистов, в это историческое для всей страны время, не гнушаясь следовать самым низким, самым подлым примерам вроде Фанни Каплан и Клауса фон Штауффенберга, совершила покушение на меня! Вы куда смотрели, ублюдки?!»

 

Николай Николаевич белеет, декольте Александры Александровны становится потным, Лукьян Лукьянович начинает исторически смеяться и получает от Сергей Сергеевич увесистую затрещину.

 

Сергей Сергеевич (читает дальше): «Принять немедленные меры, говны вы сраные, высеры собачьи, а иначе я их сам приму». Конец.

 

Лукьян Лукьянович и Александра Александровна в ужасе смотрят на Сергея Сергеевича, Николай Николаевич задумчиво выглядывает из окна.  

 

Сергей Сергеевич: Всем все понятно?

 

Лукьян Лукьянович и Александра Александровна продолжают стоять неподвижно.

 

Николай Николаевич вынимает изумрудное кольцо из носа, кладет его на стол вместе со своим автоматом и уменьшается в размерах восьмикратно. Нижняя его половина отделяется от верхней.

 

Сергей Сергеевич: Да поздно пиздеть, кончайте.

 

Николай Николаевич пожимает крохотными плечиками, воссоединяется и становится своего прежнего размера.

 

Сергей Сергеевич: Сейчас не о себе надо заботиться – о народе.

 

Лукьян Лукьянович и Александра Александровна заметно расслабляются.

 

Сергей Сергеевич: Вы шефа знаете. Шеф человек строгий. Меры будут серьезными. Мы должны сделать все, чтобы, так сказать, облегчить участь простого народа перед лицом его справедливого гнева. Мы недаром облечены властью, а власть – это ответственность.

 

Медленно, медленно Николай Николаевич пятится назад и тихонько прячется под стол.

 

Сергей Сергеевич: И вы, Николай Николаевич, блядина эдакая, пойдите-ка сюда.

Николай Николаевич: У меня просто запоночка укатилась. Вот нашел. (Подходит к остальным).

Сергей Сергеевич (распахивая окно): Поэтому, господа, прошу, так сказать, исполнить свой долг перед народом. Чем быстрее мы все сделаем, тем лучше будет, сами понимаете. А то шеф может, так сказать, и по страшному пути пойти. Прав будет, - конечно, прав, - как-никак, покушались на него эти чудовища, мрази, либерасты, пятая колонна. А все-таки мы народные избранники...

Лукьян Лукьянович (начиная понимать, натягивая повязку): Да, да, народные избранники… Сказано – принять меры, причем немедленные… Вот и меры принять, и о народе позаботиться…

Сергей Сергеевич: Именно.

Александра Александровна (начиная понимать, жалобно): Аааааааа…

Николай Николаевич (не без зависти): Хорошо у вас, Сергей Сергеевич, язык подвешен.     

 

Сергей Сергеевич горько усмехается. Александра Александровна бросает взгляд за открытое окно, бежит за своей заколкой, прихорашивается и снова возвращается к окну.

 

Сергей Сергеевич (распахивая окно): Лукьян Лукьянович, вы у нас министр обороны, вам, так сказать, первое слово.

Лукьян Лукьянович: Нет уж, Сергей Сергеевич, это вы у нас заботливый, тонко чувствующий, давайте вы первый, заслужили.

Сергей Сергеевич: Нет, вы.

Лукьян Лукьянович: Нет, вы. 

Сергей Сергеевич: Нет, вы.

Лукьян Лукьянович: Нет, вы.

Сергей Сергеевич: Блядь, да вы что, не умеете?!

Лукьян Лукьянович (отводя глаза): Я…

Сергей Сергеевич: Александра Александровна, Вы у нас министр соцзащиты, начинайте вы, давайте!

Александра Александровна: Ой, не могу-у-у, не могу, у меня сердце слабое-е-е-е!

Сергей Сергеевич: Николай Николаевич, вы не изволите...

 

В эту секунду дверь в залу сотрясает удар тарана.

 

Сергей Сергеевич (шипит): Что, к ним в лапы хотите? Хотите?! Ну давайте, тряпки, говно собачье! А так, может, уйдут, побоятся! Слабаки! Шестерки гнутые! Да ни один из вас…

 

В следующую секунду Николай Николаевич сбрасывает с плеча автомат и пускает очередь в окно.

 

Сергей Сергеевич (уважительно, восторженно): Мужи-и-и-и-ик!

 

Хватает свой автомат из-за спины, присоединяется к Николаю Николаевичу.

 

Александра Александровна (себе под нос): Ой, только ради людей, только ради людей… Ой, бедная я… Ой, сердечко мое… (хватает автомат, присоединяется к пальбе).

 

Лукьян Лукьянович (себе под нос): Отмолю, отмолю, отмолю… (хватает автомат, присоединяется к пальбе).

 

Из-за окна несутся страшные крики, стоны, рыдания, звуки хаоса и паники.

 

Первый женский голос из-за окна: Спасите! Спасите!!!..

Второй женский голос из-за окна: А раньше ты где была?!...

Первый мужской голос из-за окна: Так мне и надо! Так мне и надо!..

Второй мужской голос из-за окна: Меня-то за что? Я за него голосовал! В живот! В живот!.. Спасите! Меня-то за что?!!..

Третий мужской голос: ГДЕ МОЙ СЫН?!! ГДЕ МОЙ СЫН!??!

Третий женский голос: Пропустите бригаду «скорой»!! Пропустите бригаду «скорой»!!!..

 

Еще один удар тарана в дверь залы, еще один, еще один. Дверь залы с треском вылетает, вваливаются полтора десятка до зубов вооруженных санитаров в белых халатах и тактических бронежилетах. Сергей Сергеевич, Александра Александровна, Николай Николаевич и Лукьян Лукьянович немедленно бросают автоматы и поднимают руки.

 

Николай Николаевич (вдохновенно): Thank God, you are here! Oh Lord, that beast made us do such terrible, terrible things! Oh, thank God! Thank God!!! (4) (рыдает).

 

Санитары кладут Николая Николаевича лицом в пол, кольцо звякает о мрамор. Николая Николаевича вяжут, уводят.

 

Александра Александровна (хватаясь за грудь, оседает мешком на пол): Сердце… Сердце… (незаметно вынимает из волос заколку, прячет под ковер).

 

Санитары кладут Александру Александровну лицом в пол, вяжут, уводят.

 

Лукьян Лукьянович (неожиданно подхватывает автомат с пола, целится в санитаров): Я буду защищаться! Вы меня голыми руками не возьмете! Я бы мог когда-то стать военным, если бы захотел!

Один из санитаров (на русском): Охолони, шавка.  

 

Лукьян Лукьянович сдувается, санитары кладут Лукьяна Лукьяновича лицом в пол, вяжут, уводят. Санитары бросаются к Сергею Сергеевичу.

 

Сергей Сергеевич: А-тя-тя-тя-тя! (покачивает маленьким предметом на цепочке, зажатой между пальцами).

 

Санитары замирают.

 

Сергей Сергеевич: Начнем с того, господа хорошие, что я ни в кого не стрелял.

 

Санитары переглядываются.

 

Сергей Сергеевич: Можете проверить мой автомат, он чистенький и холодненький. Я стоял себе и говорил: «Пиф-паф, пиф-паф». Я разве зверь? Я гуманист. Дидро, Руссо и вот это всо. Я, если хотите, и есть тот самый человек, благодаря которому красная кнопка еще не вжата в одном там подвальчике по самый топчик: то половцев ему подкину, то печенегов, то Бендеру, то Владимира. Занимаю, как могу, пытливый ум нашего общего знакомца. И поэтому у меня есть клю-чик. От замоч-ка. От бронированной две-роч-ки. Вот этой самой.

 

Все смотрят на дверь в высочайший кабинет. За ней абсолютная тишина.

 

Сергей Сергеевич: Эту дверочку тараном не возьмешь. И поэтому вам придется поговорить со мной. (Глотает ключик вместе с цепочкой).

Один из санитаров (на русском): Нахуя?

Сергей Сергеевич (растерянно): В смысле?

Один из санитаров (терпеливо): Нахуя?..

 

Сергей Сергеевич медленно меняется в лице, нижняя губа его растерянно выпячивается, он начинает осознавать ситуацию. Санитары кладут Сергея Сергеевича лицом в пол, вяжут, уводят с собой. Сцена пустеет. За дверью тишина. Потом в дверь начинают страшно, отчаянно биться всем телом изнутри.

 

---

(1) Откройте, пожалуйста! (англ)

(2) Прямо сейчас, пожалуйста! (англ)

(3) Открывайте, а не то!.. (англ)

(4) Слава Богу, вы пришли! О Господи, это чудовище заставляло нас делать такие ужасные, ужасные вещи! О, слава Богу! Слава Богу! (англ)